Неточные совпадения
Упала в снег;
медведь проворно
Ее хватает и несет;
Она бесчувственно-покорна,
Не шевельнется, не дохнет;
Он мчит ее лесной дорогой;
Вдруг меж дерев шалаш убогой;
Кругом всё глушь; отвсюду он
Пустынным снегом занесен,
И ярко светится окошко,
И в шалаше и крик, и шум;
Медведь промолвил: «Здесь мой кум:
Погрейся у него немножко!»
И в сени прямо он идет,
И на порог ее кладет.
Медведь взревел и замертво
упал:
Медведь мой издыхает.
Когда нянька мрачно повторяла слова
медведя: «Скрипи, скрипи, нога липовая; я по селам шел, по деревне шел, все бабы
спят, одна баба не
спит, на моей шкуре сидит, мое мясо варит, мою шерстку прядет» и т. д.; когда
медведь входил, наконец, в избу и готовился схватить похитителя своей ноги, ребенок не выдерживал: он с трепетом и визгом бросался на руки к няне; у него брызжут слезы испуга, и вместе хохочет он от радости, что он не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни.
Кроме полезного, Софрон заботился еще о приятном: все канавы обсадил ракитником, между скирдами на гумне дорожки провел и песочком посыпал, на ветряной мельнице устроил флюгер в виде
медведя с разинутой
пастью и красным языком, к кирпичному скотному двору прилепил нечто вроде греческого фронтона и под фронтоном белилами надписал: «Пастроен вселе Шипилофке втысеча восем Сод саракавом году.
—
Медведи! — услышал я голос его снаружи. —
Медведи! Вылезай. Надо своя берлога ходи, как чужой берлога долго
спи.
Затем он указал место, где я
упал; дальше следы показали ему, что
медведь гнался за мной, и т.д.
Река Аохобе. — Лудева. — Береговая тропа. — Страшный зверь. — Три выстрела. — Бегство. — Бурый
медведь. — Трофей, закопанный в землю. — Дерсу по следам восстанавливает картину борьбы с
медведем. — Возвращение на бивак. — От реки Мутухе до Сеохобе. — Река Мутухе. — Отставшие перелетные птицы. — Лежбище сивучей. — Злоупотребление огнестрельным оружием. —
Пал. — Поиски бивака. — Дым и холодные утренники. — Озера около реки Сеохобе. — Хищничество китайцев
Я долго не мог понять, в чем дело. Оказалось, что в одну из ям
попал медведь. Конечно, он сейчас же вылез оттуда и принялся ломать забор и разбрасывать покрышки, которыми были замаскированы ямы.
Узнав, в чем дело, он тотчас же уступил мне свое место и сам поместился рядом. Через несколько минут здесь, под яром, я находился в большем тепле и
спал гораздо лучше, чем в юрте на шкуре
медведя.
Наконец, мы
попали в коридор более чистый и светлый, с ковром, и вошли в большой кабинет, ярко освещенный, с шкурой белого
медведя на полу.
Разнообразилась жизнь только несчастиями: то солдата уносило на сеноплавке в море, то задирал его
медведь, то заносило снегом,
нападали беглые, подкрадывалась цинга…
Все это шумело, пело, ругалось. Лошади, люди,
медведи — ржали, кричали, ревели. Дорога шла густым лесом. Несмотря на ее многолюдность, случалось иногда, что вооруженные разбойники
нападали на купцов и обирали их дочиста.
Когда он успел туда прыгнуть, я и не видал. А
медведя не было, только виднелась громадная яма в снегу, из которой шел легкий пар, и показалась спина и голова Китаева. Разбросали снег, Китаев и лесник вытащили громадного зверя, в нем было, как сразу определил Китаев, и оказалось верно, — шестнадцать пудов. Обе пули
попали в сердце. Меня поздравляли, целовали, дивились на меня мужики, а я все еще не верил, что именно я, один я, убил
медведя!
Оказался медвежатником, должно быть, каналья, в Сибири
медведей бить выучился, рассказывал обо всем, а потом
спать попросился да ночью и удрал.
Намотав на левую руку овчинный полушубок, он выманивал, растревожив палкой,
медведя из берлоги, и когда тот, вылезая, вставал на задние лапы, отчаянный охотник совал ему в
пасть с левой руки шубу, а ножом в правой руке наносил смертельный удар в сердце или в живот.
Он был необычайно высок, но вместе с тем так плотен и широк в плечах, что казался почти среднего роста; не только видом, но даже ухватками он походил на
медведя, и можно было подумать, что небольшая, обросшая рыжеватыми волосами голова его ошибкою
попала на туловище, в котором не было ничего человеческого.
Еще сильнее рассердился Комар Комарович и полетел. Действительно, в болоте лежал
медведь. Забрался в самую густую траву, где комары жили с испокон веку, развалился и носом сопит, только свист идет, точно кто на трубе играет. Вот бессовестная тварь!.. Забрался в чужое место, погубил напрасно столько комариных душ да еще
спит так сладко!
— Он притворяется, что
спит! — крикнул Комар Комарович и полетел на
медведя. — Вот я ему сейчас покажу… Эй, дядя, будет притворяться!
Спи, Аленушка, сейчас сказка начинается. Вон уже в окно смотрит высокий месяц; вон косой заяц проковылял на своих валенках; волчьи глаза засветились желтыми огоньками;
медведь Мишка сосет свою лапу. Подлетел к самому окну старый Воробей, стучит носом о стекло и спрашивает: скоро ли? Все тут, все в сборе, и все ждут Аленушкиной сказки.
— Ой, батюшки!.. Пришел в наше болото
медведь и завалился
спать. Как лег в траву, так сейчас же задавил пятьсот комаров; как дохнул — проглотил целую сотню. Ой, беда, братцы! Мы едва унесли от него ноги, а то всех бы передавил…
Зная драчливый характер Петрушки, Ванька хотел встать между ним и доктором, но по дороге задел кулаком по длинному носу Петрушки. Петрушке показалось, что его ударил не Ванька, а доктор… Что тут началось!.. Петрушка вцепился в доктора; сидевший в стороне Цыган ни с того ни с сего начал колотить Клоуна,
Медведь с рычанием бросился на Волка, Волчок бил своей пустой головой Козлика — одним словом, вышел настоящий скандал. Куклы пищали тонкими голосами, и все три со страху
упали в обморок.
Наташа(в окне). Кто здесь разговаривает так громко? Это ты, Андрюша? Софочку разбудишь. Il ne faut pas faire du bruit, la Sophie est dormеe dеjа. Vous êtes un ours. [Не шумите, Софи уже
спит. Вы —
медведь (искаж. фр.).] (Рассердившись.) Если хочешь разговаривать, то отдай колясочку с ребенком кому-нибудь другому. Ферапонт, возьми у барина колясочку!
Ну и случилось, что на вожака в лесу волки
напали и уж совсем было загрызли, да
медведь как двинет, того-этого, всю стаю расшвырял.
Он закрыл глаза,
упал на колени и только мог сказать: «Господи!», через полминуты взглянул — и видит перед собою убитого громом
медведя.
Сганарель его моментально узнал, дохнул на него своей горячей
пастью, хотел лизнуть языком, но вдруг с другой стороны, от Флегонта, крякнул выстрел, и…
медведь убежал в лес, а Храпошка…
упал без чувств.
Оба мы, то есть я и мой ровесник — двоюродный брат, долго ворочались в своих кроватках. Оба мы заснули поздно,
спали дурно и вскрикивали, потому что нам обоим представлялся
медведь. А когда няня нас успокоила, что
медведя бояться уже нечего, потому что он теперь сидит в яме, а завтра его убьют, то мною овладевала еще большая тревога.
В ту самую минуту, когда Сганарель сравнялся с привалами, из-за которых торчали на сошках наведенные на него дула кухенрейтеровских штуцеров Храпошки и Флегонта, веревка, на которой летало бревно, неожиданно лопнула и… как пущенная из лука стрела, стрекнуло в одну сторону, а
медведь, потеряв равновесие,
упал и покатился кубарем в другую.
У него была сестра Аннушка, которая состояла в поднянях, и она рассказывала нам презанимательные вещи про смелость своего удалого брата и про его необыкновенную дружбу с
медведями, с которыми он зимою и летом
спал вместе в их сарае, так что они окружали его со всех сторон и клали на него свои головы, как на подушку.
Сперва-то, как сибиряки на меня поднялись, я, точно
медведь, который в капкан лапой
попал, зарычал на всех.
Спит сурок,
спит медведь.
Птицы замедляли полет, судорожно взмахивали крыльями и
падали на землю,
медведи зябли в берлогах и выходили тощие, испуганные и злые… Охотники на белок прекратили из-за этих озлобленных
медведей свой промысел.
Поворчал на девок Трифон, но не больно серчал… Нечего думой про девок раскидывать, не
медведь их заел, не волк зарезал — придут, воротятся. Одно гребтело Лохматому: так ли, не так ли, а Карпушке быть в лесу. «Уж коли дело на то пошло, — думает он про Параньку, — так пусть бы с кем хотела, только б не с мироедом…» Подумал так Трифон Михайлыч, махнул рукой и
спать собрался.
— У
медведя лапа-то пошире, да и тот в капкан
попадает, — смеючись, подхватила Фленушка. — Сноровку надо знать, Марьюшка… А это уж мое дело, ты только помогай. Твое дело будет одно: гляди в два, не в полтора, одним глазом
спи, другим стереги, а что устережешь, про то мне доводи. Кто мигнул, кто кивнул, ты догадывайся и мне сказывай. Вот и вся недолга…
«Видно, промах или плохо
попал, — уйдет, — думаю, — теперь
медведь назад, а ко мне уже не выскочит!» Что такое?
И вижу я по глазам
медведя, что он не видит меня, а с испугу катит благим матом, куда
попало.
Когда товарищ и Демьян увидали, что
медведь сбил меня в снег и грызет, они бросились ко мне. Товарищ хотел поскорее поспеть, да ошибся; вместо того, чтобы бежать по протоптанной дорожке, он побежал целиком и
упал. Пока он выкарабкивался из снега,
медведь все грыз меня. А Демьян, как был, без ружья, с одной хворостиной, пустился по дорожке, сам кричит: «Барина заел! Барина заел!» Сам бежит и кричит на
медведя: «Ах ты, баламутный! Что делает! Брось! Брось!»
Шли по лесу два товарища, и выскочил на них
медведь. Один бросился бежать, влез на дерево и спрятался, а другой остался на дороге. Делать было ему нечего — он
упал наземь и притворился мертвым.
Товарищ
спал, — я разбудил его. Мы рассказали, как обошли
медведя, и велели хозяину к утру собрать загонщиков-мужиков. Поужинали и легли
спать.
— Знаю, что кондрашка тебя прихватил, еще на Унже
пали мне о том вести, — говорил меж тем Корней Прожженный. — Что, язык-то не двигается?.. Ну да ничего — ты молчи, ваше степенство, а говорить я стану с тобой. Было время — быком ревел, на нашего даже брата
медведем рычал, а теперь, видно, что у слепого кутенка, не стало ни гласа, ни послушания.
Под конец обеда, бывало, станут заздравную пить. Пили ее в столовой шампанским, в галерее — вишневым медом… Начнут князя с ангелом поздравлять, «ура» ему закричат, певчие «многие лета» запоют, музыка грянет, трубы затрубят, на угоре из пушек
палить зачнут, шуты вкруг князя кувыркаются, карлики пищат, немые мычат по-своему, большие господа за столом пойдут на счастье имениннику посуду бить, а
медведь ревет, на задние лапы поднявшись.
— Нет, братец, не теперь! Гритлих теперь еще на охоте. Да и что тебе дался этот Гритлих? Даже хмель
спадает с тебя, как только ты заговоришь о нем. Я давно замечаю, что ты ненавидишь сироту, и, конечно, особенно с тех пор, как он перебил у тебя славу на охоте. Помнишь белого
медведя, от которого ты хотел уйти ползком?
Семен Иванович, зная, что Григорий Лукьянович недолюбливает его с момента его случайного повышения самим царем, что он не раз обносил его перед самим Иоанном в том, что де Карась колдовством взял, а не удалью,
медведям глаза отводил и живой из лап их выскользнул единственно чарами дьявола, а не искусством и беззаветной храбростью, но, по счастью для Карасева, Малюта со своим поклепом не
попал к царю в благоприятную минуту.
Трехвостов, вместо благодарного ответа, молча поцеловал у Прасковьи Михайловны руку, на которую
упала слеза, как она всегда
падала — из больных глаз его. И опять влез он в своего
медведя, и опять занял им пошевни во всю ширину их, и опять мальчик в новом нагольном тулупчике бойко вскочил на сиденье, рядом с кучером.
Сибирь, рудники,
пасть медведя, капе́ль горячего свинца на темя — нет муки, нет казни, которую взбешенный Бирон не назначил бы Гросноту за его оплошность. Кучера, лакеи, все, что подходило к карете, все, что могло приближаться к ней, обреклось его гневу. Он допытает, кто тайный домашний лазутчик его преступлений и обличитель их; он для этого поднимет землю, допросит утробу живых людей, расшевелит кости мертвых.
— Нет, братец, не теперь! Гритлих еще теперь на охоте. Да и что тебе дался этот Гритлих? Даже хмель
спадает с тебя, как только ты заговоришь о нем. Я давно замечаю, что ты ненавидишь сироту, и, конечно, особенно с тех пор, как он перебил у тебя славу на охоте. Помнишь белого
медведя, от которого ты хотел уйти ползком!
Отыскался
медведь поблизости Мухина.
Пали слухи в губернии. А Николай Фомич на
медведя охоч был ходить; как заслышал, так и поскакал «по делу о водопроводе».
Медведя застрелил, водосточной трубы в глаза не видал, для того, что зима была, а из городских доходов прогоны взял туда и обратно. И
медведя в губернию на городской счет в особых санях вез: ехал мишка под видом инструментов.